— Оно так, хозяин, при счастье и петушок яичко снесет, а при несчастье и жук забодает, только бью тебе челом,
научи уму-разуму, что мне теперь делать?
— Ты бы присматривал за ребятами-то, — несколько раз говорила она Гордею Евстратычу, когда тот отправлялся на прииск. — У вас там на жилке всякого народу прóпасть; пожалуй,
научат уму-разуму. Ребята еще молодые, долго ли свихнуться.
— Расшумелись, как воробьи к дождю! — крикнет, бывало, на них. — Люди врут, а вы вранье разносить?.. Потараторьте-ка еще у меня, сороки, сниму плеть с колка,
научу уму-разуму.
— Клеветы какие-нибудь! — заметила Маргарита оленевская. — Обнес кто-нибудь по злобе пред высшим начальством. Матушка Феозва, ты в законах сильна,
научи уму-разуму, нельзя ли просьбицу какую подать, чтоб избыть нам того разоренья?
— Дело такое, Сергей Андреич, что тебе, по твоей науке, оно солнца ясней, а нашему брату, человеку слепому, неученому, — потемки, как есть потемки…
Научи уму-разуму…
Неточные совпадения
— Полно ломаться, бабушка, — сказал царь, — я тебе доброго мужа сватаю; он будет тебя любить, дарить,
уму-разуму научать! А свадьбу мы сегодня же после вечерни сыграем! Ну, какова твоя хозяйка, старичина?
— Ах ты, дурная, дурная! да разве мы без билета его туда отдадим! А ты билетец возьми! По билетцу-то мы и сами его как раз отыщем! Вот выхолят, выкормят,
уму-разуму научат, а мы с билетцем и тут как тут: пожалуйте молодца нашего, Володьку-проказника, назад! С билетцем-то мы его со дна морского выудим… Так ли я говорю?
— Погоди. Я тебя обещал есть выучить… Дело просто. Это называется бутерброд, стало быть, хлеб внизу а печенка сверху. Язык — орган вкуса. Так ты вот до сей поры зря жрал, а я тебя выучу, век благодарен будешь, а других
уму-разуму научишь. Вот как: возьми да переверни, клади бутерброд не хлебом на язык, а печенкой. Ну-ка!
— Ах ты простоволосая! — сказал земский. — Да кому ж и тешить боярина, как не этим мелкопоместным? Ведь он их поит и кормит да
уму-разуму научает. Вот хотя и ваш Васьян Степанович, давно ли кричал: «На что нам польского королевича!» — а теперь небойсь не то заговорил!..
— Так вот оно что, — с удивленьем покачивая головой, говорила мать Виринея, увидя в почитаемой за святую книге такие неудобь понимаемые речи. — Так вот оно что — морские плоды!.. Что ж это за морские плоды такие?..
Научи ты меня, старуху,
уму-разуму, ты ведь плавал, поди, по морям-то, когда в митрополию ездил. Она ведь, сказывают, за морем.
Вскорми, воспитай,
уму-разуму научи.
И Дарью Сергевну сколько раз оскорбляла я, а она ведь мне была вместо матери, на руках своих вынянчила,
научила, как умела,
уму-разуму, полюбила, как родную дочь…
— Василий Фадеич! Будь отец родной, яви Божеску милость,
научи дураков
уму-разуму, присоветуй, как бы нам ладненько к хозяину-то?.. Смириться бы как?.. — стали приставать рабочие, в ноги даже кланялись приказчику.
Неужели все это было так,затеи от деревенской скуки, мода, дурь, вроде теперешних увлечений ее кузины, княгини Мухояровой? Петербург в какие-нибудь две недели
научил ее
уму-разуму. Не в ней одной дело, не в ее душевном банкротстве. Нигде ничего нет, за что она могла бы схватиться. Все уплывает, превращается в бесформенный туман.